На протяжении долгого времени российские миллиардеры стремились «спрятать» свои деньги и выводили их в офшоры. Понятно, что такая ситуация не могла устраивать государственные структуры, в связи с чем начался поиск решения, чтобы покончить с этой практикой.
Ответ на этот вопрос понятен даже школьнику: офшоры раньше предоставляли вполне реальную возможность легальным образом вывести деньги за рубеж и не платить с них в государственную казну ни копейки. Эти «лазейки» искали и компании, и бизнесмены, и просто частные лица, получившие состояние, с которого не хотелось платить налог в государственную казну. Естественно, государство ежегодно «недополучало» колоссальные средства, поэтому примерно с 90-х годов прошлого века правительства разных стран стали искать выход из сложившейся практики и бороться возможными способами. Были созданы на межгосударственном уровне организации, которые обменивались данными о гражданах и компаниях, которые хранят на своих счетах сбережения по всему миру. Пытаются внедрять подобные меры и в России. Однако процесс идет очень медленно, страна значительно уступает по сравнению с другими юрисдикциями в деле борьбы с офшорами. Посудите сами, какой финансовый ущерб государственной казне нанесен за последние семь лет: за границу выведено 461,3 миллиарда долларов. Это колоссальные деньги, которые осели теперь в офшорах!
Тем не менее правительство не теряет надежды (и в последнее время мы видим, какие решения принимаются на государственном уровне), что шансы на исправление ситуации по-прежнему остаются.
В России борьба с незаконным вывозом капитала в офшоры началась примерно в первой половине 2000-х годов. Россия «стартовала» гораздо позднее в сравнении со всем остальным миром. Это и понятно: после развала в 1991 году государства прошло не так много времени, «страна приходила» в себя, других проблем, помимо офшоров, было множество. И тем не менее постепенно и об этой финансовой дыре власти стали задумываться всерьез. Правда, первое время такая борьба велась или «формально», или недостаточно эффективно. Россия являлась членом ООН, и по этой причине должна была выполнять международные соглашения: например, выполнять ключевые рекомендации одной из главных международных организаций — Группы разработки финансовых мер по борьбе с отмыванием денег (Financial Action Task Force on Money Laundering, или FATF).
Помимо этого, Центробанк и Минфин составляли черные списки тех стран, которые по разным причинам не хотели делиться с другими странами финансовой информацией о держателях банковских счетов и их доходах. Возможно, эту информацию они все же предоставляли, но в недостаточном объеме.
При этом, многие отечественные кредитные организации должны были получать разрешение на сотрудничество с банками из государств-участниц черных списков. Компании же, контролирующие зарегистрированные в офшорах предприятия и получающие от них дивиденды, должны в России выплачивать с них девятипроцентный налог вместо нулевой ставки для всех остальных.
В 2013 году начались серьезные изменения в этом сегменте, так как было совершенно очевидно, что принятых мер недостаточно: финансовые потоки по-прежнему утекали из страны в офшоры.
В российском законодательстве появляется понятие бенефициара, то есть конечного владельца той или иной компании. Инвестиционные компании, банки, брокеры, страховщики обязаны находить информацию о настоящих собственниках своих клиентов-юридических лиц и затем докладывать о них властям. Государственные службы должны при необходимости сопоставлять понесенные ими расходы, которые находят отражение в банковских операциях, с официальными доходами, а затем выявлять дополнительные, «теневые» источники заработка. Очень часто ниточка никак не разматывалась из этого «клубочка», так как они – нелегальные источники заработка – оказывались надежно сокрыты в офшорах.
Если клиент себя как-то компрометировал или казался подозрительным, финансовая организация могла заморозить уже имеющиеся счета или притормозить на какое-то время его обслуживание.
На этом этапе юристы считали, что такие нововведения вполне можно было назвать революционными. Однако вскоре последовали еще более серьезные решения.
В 2014-м президент Российской Федерации В.В. Путин объявил курс на деофшоризацию. Что именно это означало? Из ряда подписанных документов следовало, что отечественному бизнесу, в особенности крупному, рекомендовано выйти из тени, а лучше всего и вовсе отказаться от налоговых гаваней (официальный международный термин) и переехать на родину. Глава государства как всегда был лаконичен в своем обращении: «Хотите в офшорах — пожалуйста, но деньги — сюда». Именно такую фразу он адресовал крупному бизнесу в традиционном послании парламенту.
И уже после этого выступления законодательная власть мгновенно отреагировала: был принят закон о контролируемых иностранных компаниях (КИК). Ими признаются любые зарегистрированные за рубежом предприятия, даже если они на четверть принадлежат российским резидентам, то есть тем гражданам, которые проводят в стране не менее 183 дней в году. В России прибыль КИК облагается налогом: если бенефициар — физическое лицо, ставка 13 процентов, если юридическое лицо, то ставка – 20.
Однако существует некоторые послабления. Так, например, при определении налоговой базы не подлежат учету «входящие» дивиденды и проценты, если они получены от российских компаний, так как они облагаются налогом на родине еще при начислении, и «исходящие», распределяемые между владельцами КИК и кредиторами (те заплатят с них налог уже в качестве физических лиц).
Кроме того, «активным» предприятиям, которые производят товары за границей или предоставляют услуги, банкам, нефтяным компаниям, страховщикам, тем организациям, которые выпускают от своего имени облигации, обращающиеся на рынке, не придется делиться с государственной казной.
Налог придется платить в том случае, если компания хранит на своих счетах полученный доход или инвестирует свободные деньги. При этом, все компании, чей годовой доход не превышает 10 миллионов рублей, также получают освобождение от него.
Тем не менее владельцам КИК необходимо сообщать о них российским налоговикам и ставить компании на учет наравне с обычными российскими предприятиями. В случае невыполнения указанных требований, предусматривается штраф в размере 100 тысяч рублей. Сумма, конечно, выглядит «смешной», чтобы заставить заявлять о себе тех, кто этого делать не собирается.
Власти несколько раз (трижды!) объявляли амнистию капиталов, чтобы заинтересовать бизнесменов и состоятельных людей, нередко использующих КИК для частных инвестиций, легализоваться. Первая амнистия проходила в 2015-2016 годах, вторая — в 2018-2019-м, третья началась летом 2019-го и завершилась в феврале 2020 года.
Первые две амнистии по своим условиям носили максимально щадящий характер. По ним бизнесмены могли не платить налоги за прошлые годы и не возвращать активы в Россию. Можно было ограничиться подачей специальной декларации, доступ к сведениям которой власти обещали предоставить только налоговикам (даже суды и спецслужбы не могли иметь к этим документам разрешения). В случае ликвидации офшорной компании, было разрешено оставить себе все ее имущество, а прежние нарушения для явившихся с повинной лиц не могли стать поводом для судебных разбирательств, так как их обещали простить и не привлекать к ответственности.
Первыми амнистиями воспользовались в общей сложности 18,7 тысяч человек, которые указали в своих декларациях сумму около 35 миллиардов рублей. Однако не у всех был собственный КИК, некоторые в заграничных банках держали счета или депозиты. Для того чтобы участвовать в третьей амнистии, следовало перевести на родину указанные в декларации активы. Заинтересованных в третьем этапе легализации оказалось значительно меньше. По предварительным данным участвовавших в процессе юристов, на этот раз воспользоваться шансом пожелало гораздо меньшее число лиц: лишь десятки предпринимателей вышли из «тени», тогда как в первые два этапа это были тысячи юридических и физических лиц. Официальные результаты пока не объявлены. Однако речь о продлении льготного периода Минфин пока не ведет, так как вероятность того, что найдутся новые желающие в легализации своих активов ничтожно мала.
Одной из главных причин, почему так происходит и кто виноват, заключается в том, что бизнес просто не доверяет власти и в особенности ее силовым структурам. Ярким примером, подтверждающим подобные опасения, является дело совладельца и бывшего главы «Компании Усть-Луга» Валерия Израйлита. Предприятие Израйлита специализировалось по развитию порта в Ленинградской области с одноименным названием. Контракт был заключен с министерством транспорта. В 2016 году суд обвинил Израйлита в том, что в составе преступной группы Израйлит осуществил крупное хищение и вывод за границу выделенных на проект бюджетных средств. Одна из афер века строилась на приобретении для строительства порта более дешевых некачественных труб.
От действий бизнесмена ущерб государственной казне был нанесен на 3,5 миллиарда рублей, сам же бизнесмен оказался под арестом. Впоследствии в деле обвиняемого «всплыли» еще два эпизода, которые имели прямое доказательство факта отмывания преступных доходов и перевода денег по подложным документам на иностранные счета. Наиболее существенный резонанс вызвало еще одно обстоятельство расследования по этому делу. В ходе расследования ФСБ изъяла из офиса Федеральной налоговой службы (ФНС) спец декларацию Израйлита. Это была та самая декларация, к которой не должен иметь доступ никто, кроме налоговиков. Однако эту декларацию изъяли службы ФСБ и именно на основании указанных в декларации сведений было во многом построено обвинение в адрес предпринимателя, так как в материалах дела содержались прямые отсылки к ней.
Получается, что предприниматель, подав эту декларацию при первой амнистии, «подложил» под себя в некотором смысле мину замедленного действия. По материалам этого документа, поданного в 2016-м в рамках первой амнистии капиталов, отражалось все движение средств вокруг нескольких иностранных компаний, контролируемых Израйлитом. Также по этим документам значились в наличии ценные бумаги, семь зарубежных счетов, яхты и квартиры в Лондоне. Сам факт наличия декларации стал известен сотрудникам спецслужб после исследования личного компьютера предпринимателя. После того как Израйлиту стало известно о возбуждении в отношении него уголовного дела, он распорядился «спрятать» этот компьютер. Его «якобы отнесла домой одна из подчиненных» по личному распоряжению Израйлита. Однако шила в мешке не утаишь: компьютер был возвращен, материалы изучены, документы, в которых содержались сведения, обличающие недобросовестность бизнесмена, приобщены к делу. Так, например, его уличили в намерении у одной из иностранных компаний приобрести собственную яхту. Таким образом бизнесмен рассчитывал оправдать перевод валютных средств за границу. Однако затем Израйлит передумал, отменил сделку, но документы, доказывающие его недобросовестность, остались.
Этот процесс стал в некотором смысле показательным: он вскрыл значительные бреши в законе об амнистии капиталов. Давайте разбираться вместе.
Во-первых, освобождение от преследования за старые нарушения, о котором лично говорил президент Владимир Путин в своем Указе, не должно распространяться на многие деяния. Это касается ряда обвинений, которые предъявили Израйлиту. Речь идет о мошенничестве и отмывании средств. Кроме того, гарантия неразглашения данных декларации является безусловной и не предполагает подобных различий. Эта гарантия в данном случае была нарушена. Вполне логичен вопрос: как интерпретировать возникшие противоречия?
Во-вторых, оказалось, что потребовать у налоговиков саму декларацию нельзя только при расследовании уголовных и административных дел. Однако на ведение гражданских и арбитражных разбирательств данный запрет не распространяется. Этим обстоятельством воспользовалось Росимущество, которое запросило данные в интересах банка, которому Израйлит был должен 235,4 миллиона рублей.
Кредитная организация инициировала судебный процесс о том, чтобы признать заемщика банкротом, так как намеревалась через государственный орган получить большее количество сведений об имеющихся у него активах.
Бизнесмен писал жалобы и подавал апелляции. Дело Израйлита стало резонансным: на него обратили внимание Путин и Госдума, которые разъясняли факт недопустимости преследования бизнесменов, которые вышли из тени. Тем не менее суды не торопились откручивать «назад» и вставать на сторону оправдания. Верховный суд в конце 2019 года (спустя три года после задержания) наконец поставил точку в этих спорах. Из материалов Верховного суда следовало, что сведения из поданных в рамках амнистий капиталов спецдеклараций использовать в рамках уголовных и любых других дел недопустимо.
Несмотря на это, в процессе над Израйлитом по-прежнему остаются правовые пробелы. Обвинение заверяет об отказе использования ссылок на данную декларацию. Тем не менее исключение этой декларации как главного источника аргументов против Израйлита пока не происходит. Адвокаты бизнесмена утверждают, что в случае исключения декларации из материалов дела поводов для преследования клиента вовсе не останется. Однако окончательное решение по этому запутанному делу пока не принято. Адвокаты лишь сумели добиться для него изменения меры пресечения: осуществить перевод из СИЗО под домашний арест.
Подобные несогласованности в действии судов и власти формируют негативное представление о деловом климате в России в целом и оказывают плохое влияние на готовность владельцев офшорных компаний сотрудничать с государством. По мнению независимых экспертов, именно резонансные разбирательства вокруг хищений при строительстве порта в Усть-Луге отпугнули многих бизнесменов от третьей амнистии капиталов. И в настоящее время, пока в законодательстве существуют подобные бреши, оснований для оптимизма ждать не приходится.
Подобные несовершенства отечественных законов, колоссальная коррумпированность чиновников, самоуправство силовиков и обвинительного уклона в судопроизводстве оказывают влияние на поведение бизнеса: офшорные юрисдикции уже давно используются не для уклонения от налогов, а для защиты бизнеса.
К сожалению, принятый закон о КИК и объявление амнистии капиталов немногое изменили в общей картине. Этот закон не заставил предпринимателей массово возвращаться на родину, на что рассчитывала власть, когда объявляла курс на деофшоризацию.
В офшорах любые споры рассматриваются по западной модели права, зачастую с ориентацией на английское право. Вследствие этого, предприниматель имеет все основания надеяться на беспристрастное судебное решение.
Существует несколько вариантов популярных схем. Самым простым является получение дивидендов офшорной компании от российской «дочки», а затем возвращение их в виде кредита. Компания работает в прежнем режиме, с теми денежными ресурсами, что и прежде, однако теперь она попадает в зависимость от своей материнской структуры, становясь ее должником. Наиболее популярной офшорной юрисдикций можно считать Британские Виргинские Острова. В случае неожиданного поглощения компании или рейдерского захвата новый владелец должен ответить по обязательствам. Однако это обстоятельство может существенным образом повлиять на снижение конечной выгоды и интереса к самому активу.
Вместо дивидендов может быть предложена плата за какую-либо услугу или товар, но чаще всего эти «предложения» существует только на бумаге. Имущество можно зарегистрировать на иностранную компанию, вследствие чего посягательство не нее окажется затруднительным.
Оба способа имеют существенные недостатки в виде дополнительной опасности для государства: российская компания принимает на себя дополнительные расходы, расплачиваясь с офшорным юрлицом по фиктивной сделке. В результате этого, уменьшается итоговая прибыль в налоговой базе по ней. В дополнение к этому, власти усматривают в таких действиях возможность прикрытия для вывода за границу бюджетных средств, денег банковских вкладчиков, клиентов пенсионных фондов и других организаций.
Достаточно часто в последние десятилетие за рубежом регистрируются крупные и широко известные российские компании. Чаще всего располагаются именно в офшорах или в иных странах со льготными налоговыми условиями, хотя понятие КИК не имеет абсолютно никакой географической привязки. Они действуют в качестве холдингов, которые аккумулируют доли в дочерних структурах и получают от них дивиденды. Дело в том, что отечественная экономика еще недостаточно интегрирована в мировую экономику и принимает совсем незначительное участие в глобальном движении капитала.
Такую схему использует IT-гигант «Яндекс», который был создан в России в начале 1990-х, впоследствии переехал в Нидерланды. Местному юридическому лицу надо осуществлять контроль многочисленных сервисов, которые ведут свою деятельность в нескольких странах и получают свои льготы в Голландии. Прибыль холдингов, по законам королевства, освобождена от налогов, а подписанное между Москвой и Амстердамом соглашение пока еще позволяет удерживать сниженную ставку по тарифам в России.
Исключением можно считать производителя электрических автобусов и грузовиков Arrival, базирующегося в Лондоне и основанного бывшим замминистра связи Денисом Свердловым.
У компании в наличии международная сеть филиалов, но все эти филиалы заняты активной деятельностью: разработкой и производством.
Несмотря на принятие закона о контролируемых иностранных компаниях, который сделал в некотором смысле офшоры бесполезными с точки зрения ухода от налогов, желающие вывести деньги за рубеж и сэкономить сохранили такую возможность благодаря многочисленным соглашениям об избежании двойного налогообложения (СИДН).
Примерно с середины 1990 – х годов Россия начала заключать эти соглашения, и на данный момент времени у нее есть 85 договоренностей с разными странами и территориями. Система подписания договоров была придумана для того, чтобы избавить людей и бизнес от уплаты двойных налогов: платить одновременно и в полном объеме своим и чужим, то есть той стране, где был получен конкретный доход, и у себя на родине – это, согласитесь, не самый удачный вариант.
Государства, которые заключили СИДН, делят налоги между собой. Большая часть налогов, как правило, достается «домашней» стране инвестора — акционера или кредитора. Достаточно часто принимаются дополнительные условия, например, о минимальной сумме вложений в «принимающую» экономику, которая необходима для получения права на льготы. При соблюдении этого условия налоговая ставка на дивиденды по месту регистрации выплачивающей компании (или, как принято говорить, налог у источника) понижается: со стандартных 15 –ти она опускается до 10 – ти, а иногда и до 5 –ти процентов.
По кредитам и облигациям с процентными ставками дела обстоят еще проще: только в стране получателя они облагаются налогом, при этом ставка у источника нулевая.
В соглашении между Москвой и Берлином говорится, что в уставный капитал «дочки» материнская компания должна внести не менее 80 тысяч евро, при этом она должна обладать там хотя бы 10-процентной долей. По договору с США необходимо хотя бы 10-процентное участие в капитале.
В соглашениях учитываются и другие доходы. Речь идет о зарплатах зарубежных резидентов, которыми могут быть не только живущие преимущественно за границей россияне, но и иностранные граждане. Такие выплаты за редким исключением также облагаются налогом сразу в двух местах и по частям. Основная часть получает государство, так как именно в нем выполняется работа и находится работодатель.
С 2013 года было выведено из России 461, 3 миллиарда долларов, когда началась политика ужесточения взаимодействия с офшорными юрисдикциями
Кроме того, россиян при торговле на бирже акциями зарубежных компаний СИДН это также может коснуться. В этом случае им придется через брокера подписывать специальный документ. В чужой бюджет переводить сумму можно только с полученных дивидендов и купонных отчислений. Например, американский Минфин автоматически удержит 10 процентов (против 30 с тех резидентов, с чьими странами СИДН отсутствуют), три процента еще добавит российская ФНС, итого в сумме получатся стандартные для НДФЛ 13 процентов. От продажи бумаг часть выгоды удержат на родине по более высокой цене.
Весной 2020 года Россия решила пересмотреть условия ключевых СИДН. Это касалось Кипра, Люксембурга, Мальты, Нидерландов и некоторых стран, которые пользуются особенной популярностью у отечественного бизнеса. Во всех этих странах сложилась гибкая налоговая система, которая предусматривает различные льготы. Однако эти страны не относятся к офшорам. Например, Кипр при присоединении в 2004 году к Евросоюзу вынужден был привести свою законодательную систему в соответствие с требованиями ЕС.
Инициировал изменения СИДН Президент РФ В.В. Путин. Глава государства считал, что справедливой является ставка налога на дивиденды и проценты в 15 процентов у источника. В мартовском обращении к российскому народу, на фоне распространяющейся пандемии коронавируса Президент РФ сказал: «И начнем мы с тех стран, через которые проходят значительные ресурсы российского происхождения». Момент для введения непопулярной меры был выбран стратегически очень удачно. В этот период даже недовольный бизнес вынужден был признать, что беспрецедентная в российской истории программа поддержки экономики и мировой экономический кризис требуют мобилизации дополнительных доходов для бюджета.
Власти Кипра сначала были не готовы к такому развитию событий. Дело едва не дошло до разрыва соглашения, в случае которого некоторые виды налогов пришлось платить бы дважды. Но в конечном счете Кипр принял все условия Москвы. Другие страны – Мальта и Люксембург – оказались более сговорчивыми. В отличие от них, Нидерланды отказались принять российский ультиматум. Результатом стал разрыв соглашения, о котором объявил отечественный Минфин. Для многих компаний, зарегистрированных в Нидерландах, среди которых, например, «Яндекс», это будет означать серьезную проблему. Они вынуждены будут платить больше или искать, чтобы не платить больше, новые лазейки либо менять место прописки.
На протяжении последних нескольких лет российские налоговые службы итак всерьез взялись за дело и препятствовали выводу средств за рубеж по льготной ставке.
Так, например, было разработано понятие фактического получателя дохода (ФПД). Чтобы добиться получения особых условий (например, 10 или 5 процентов по налогу на дивиденды, а также освобождения от налога на проценты по кредитам), нужно было доказать, что выплаты в конечном счете останутся у резидента той юрисдикции, с которой заключено соглашение. Иначе российские власти примут решение, в результате которого деньги будут выведены в офшор из черного списка, а делиться с бюджетом придется теперь уже на общих основаниях. С каждым годом делать это становилось все труднее. Наибольшие сложности возникали при переводах на Кипр, вследствие чего большее число предпринимателей старались найти другие юрисдикции или отработать новые схемы.
В сложившихся непростых условиях для бизнеса юристы разработали восемь альтернативных вариантов. Из них самый простой — это так называемый сквозной подход. В этом случае КИК заявляет ФНС, что является лишь промежуточным звеном, а фактический получатель дохода некто иной, как российский резидент. Однако существует условие, он – резидент – как минимум год владеет контрольным пакетом организации, которая выплачивает дивиденды, а затем будет применена стандартная нулевая ставка, словно компании-«прокладки» и вовсе не существовало.
Другими решениями можно считать:
Но самым сомнительным способом среди предлагаемых юристами можно считать регистрацию в одном из двух «российских офшоров».
«Российские офшоры» появились в 2018 году на двух островах: Октябрьском в Калининграде и Русском во Владивостоке. Официальное название – специальные административные районы или сокращенно САР.
В них существуют особые правила и льготы, главными из которых являются нулевая ставка налога на «входящие» дивиденды и пятипроцентная на «исходящие». Пятипроцентная ставка применяется пока только к публичным (торгуемым на бирже) компаниям-получателям, но в дальнейшем она получит распространение на всех. Доля в источнике выплат должна превышать 15 процентов (а не 50, как обычно). Налог на прибыль от продажи ценных бумаг вовсе не взимается.
Причем пять процентов налога на дивиденды будут актуальны для получателей из любой юрисдикции (это правило распространяется даже на юрисдикцию Кипра или на входящие в «черный список» офшоры). Правда, нужно учитывать, что данная льгота распространяется только на акционеров из числа компаний, а в итоге конечный бенефициар-физическое лицо все равно заплатит 13-процентный НДФЛ — при условии, что является российским резидентом.
САР нельзя относить к полноценным офшорам, так как некоторые налоги там все же существуют. Например, по привычной ставке в 20 процентов облагается производственная прибыль. Правда, к большей части резидентов это все равно не имеет отношения, поскольку они не ведут активной деятельности, так как являются холдингами. Для «активных» же иностранных филиалов в России действует освобождение от налога на прибыль.
Для регистрации в САР необходимо вложить в какую-либо российскую компанию хотя бы 50 миллионов рублей. Также резидентам полагается более мягкий контроль со стороны государства и защита персональных данных (в случае примера по делу Валерия Израйлита гарантировать вашу безопасность не может никто).
Ранее приводились цифры – это 18.7 тысяч человек-, кто поспешил воспользоваться первыми двумя амнистиями капиталов, объявленными правительством.
При создании «отечественных офшоров», власти рассчитывали привлечь в страну большее число компаний, которым надоело прятаться от ужесточения российских законов, компаний, которым небезразлична собственная репутация и которые обеспокоены возможными санкциями (гарантом их безопасности должна была стать обещанная властью конфиденциальность). Тем не менее на сегодняшний день пока в САР зарегистрированы всего около 30 организаций. Из числа зарегистрированных лишь две по-настоящему крупные: это энергетический холдинг Олега Дерипаски En+ и его дочерняя металлургическая компания Rusal. Последняя организация ежегодно экономит 80-100 миллионов долларов благодаря переезду.
Специалисты настоятельно рекомендуют всерьез задуматься о переезде в САР в связи с пересмотром основных положений СИДН. Тем не менее и здесь есть свои сложности.
Президент РФ В.В. Путин в мартовском обращении к нации, о котором говорилось выше, заявил, что со следующего года перед собственниками контролируемых иностранных компаний из числа физлиц появится выбор: сразу платить в российский бюджет 13 (или 15 по новым правилам, если годовой доход выше пяти миллионов рублей) процентов от не распределенной между собственниками прибыли через НДФЛ, или пять миллионов рублей в год, вне зависимости от количества имеющихся в собственности КИК. Тот, кто выберет второй вариант, не должен подавать декларации в налоговые органы, следовательно, он сможет совершать операции в тайне. Тем не менее в новом законе есть некоторая особенность: фиксированный платеж невозможно будет принять к вычету на дальнейших стадиях. В случае распределения через дивиденды прибыли, КИК достается конечному собственнику-физлицу. Он и должен будет заплатить НДФЛ. Следовательно, фиксированный платеж окажется востребованным только для тех владельцев КИК, кто не стремится сразу распределять прибыль своей компании (при условии, что она превышает 38 миллионов рублей в год). Благодаря этому, у них появляется своеобразная отсрочка от уплаты налога. Для остальных выгоднее продолжать платить по прежней схеме.
Российские власти давно рассматривают борьбу с офшорами как безусловный принцип развития экономики и сохранения бюджета страны. Это стало своеобразным делом принципа, в котором власть стремится довести начатое до конца. Озаботившись положением дел по данному вопросу еще в 2013-м, власть приняла достаточно мер, которые должны были заставить инвесторов и предпринимателей вернуться на родину. Тем не менее образовались некоторые препятствия. Главным из них оказались неподходящие условия ведения бизнеса. К сожалению, часто меняющиеся и неважно работающие законы, коррупция на местах, злоупотребления властью со стороны чиновников и силовиков, наконец, дискредитировавшая себя судебная система – все эти обстоятельства не прибавляли доверия со стороны бизнеса. Примеры, которые приводились выше (эпизод по делу Валерия Израйлита и основателя старейшего в России инвестфонда Baring Vostok Майкла Калви, обвиняемого в мошенничестве), должны, без сомнения, заставить задуматься о своих перспективах тех предпринимателей, кто рассчитывает в дальнейшем переезжать сам и перевозить компанию.
В подобных условиях даже принятие закона о КИК, который значительным образом затрудняет уход от налогов, не меняет в своем большинстве желания у соотечественников регистрировать компании за границей. И как уже говорилось выше, главную цель предприниматели видят теперь отнюдь не в уходе от налоговых выплат, а в необходимости защиты бизнеса и собственности. К тому же, как мы это успели заметить на примере с Валерием Израйлитом, инициативы правительства и президента нередко вступают в противоречие, что создает прецедент для ошибок в суде и лишь еще больше запутывает ситуацию.
С одной стороны, речь идет о пересмотре соглашений об избежании двойного налогообложения. И это, безусловно, должно стать серьезным стимулом для репатриации в уже готовые специальные административные районы. С другой, – тут же вводятся послабления для тех, кто решит остаться.
По какому сценарию будут развиваться события в дальнейшем, не знает никто. Возможен путь массовых регистраций компаний в отечественных САР, но вероятен и поиск новых стран и территорий, которые возьмут на себя роль финансовых убежищ. Такими возможными претендентами могут стать Великобритания, Гонконг, Швейцария, Сингапур. Эти юрисдикции не будут обещать огромное количество льгот, зато предоставят надежные и предсказуемые условия и грамотную судебную систему с безупречной репутацией.
На сегодняшний день 85 стран и территорий имеют соглашение об избежании двойного налогообложения с Россией.
Возможно, изменений не последует и все останется как есть. И даже значительное повышение ставок налога на «исходящие» дивиденды и проценты не отпугнет отечественный бизнес и не станет для него тяжелым ударом. Нагрузка все равно останется немного ниже внутрироссийской: это одинаковые 15 процентов на дивиденды, но при этом зарубежные 15 против домашних 20 на проценты по кредитам и облигациям. На роялти, актуальные для IT-сферы, ставка и вовсе останется нулевой (против 20 процентов в России).
Многие компании уже давно отказались от всяких льгот и платят за рубежом полный налог, чтобы не раскрывать структуру собственности и избегать поводов для общения с правоохранителями.
Однако российские власти вряд ли откажутся от выбранного курса, даже с учетом того, что полноценные офшоры постепенно теряют свое влияние как в мировой экономике, так и при выводе капиталов из страны. Все чаще мы наблюдаем картину, когда бизнес выбирает уважаемые государства и юрисдикции, и это не препятствует выводу заработанных средств. Так, например, за первые 11 месяцев 2020 года их объем вырос на 77,4 процента и достиг 47,9 миллиарда долларов.
В течение последних 7 лет из России вывели 461,3 миллиарда долларов. И хотя далеко не все эти деньги являются дивидендами за рубеж (в статистике учитывается и погашение внешнего долга, и приобретение иностранных активов), объявленный семь лет назад курс на деофшоризацию представляет собой какую-то навязчивую идею, от которой государство не готово отказаться.
В этой непростой ситуации предпринимателю важно не растеряться, не совершить непростительных ошибок и неверных шагов, а принять единственно правильное и взвешенное решение. И в этом наша компания готова оказать вам квалифицированную услугу. Вы можете оставлять свои вопросы на нашем сайте или записаться в любое удобное для вас время к нашим экспертам на консультацию. Мы ждем ваших обращений!
© 2004-2024 Global Corporate Solutions
Один раз в неделю мы отправляем нашим подписчикам самые свежие новости и специальные предложения!
